Книга Игра в пустяки, или «Золото Маккены» и еще 97 советских фильмов иностранного проката - Денис Горелов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
P.S. Обнародование оригинал-версии показало, в какой степени шероховатые подробности мешают ортодоксальному трагическому канону. Из фильма были изъяты:
лозунги «Чили без Альенде!»;
восторги мидл-класса по поводу бомбежки дворца с самбой, шампанским и криками «Марксистам конец!»;
черная метка – лоскут со словом «Джакарта» (намек на дикую бойню красных в Индонезии-65, о которой наши вспоминать не любили, т. к. не предвидели и не вмешались);
жалобы на нехватку мяса (нехватки мяса у нас с начала народовластия – что не повод свергать правительство народного единства);
имя продюсера Жака Шаррье, первого мужа Брижит Бардо и ее партнера по «Бабетте» (несолидно);
реплики «Марксисты должны уйти, а если сами не уберутся – нужно убить», «С прихода к власти красные натравливают одних чилийцев на других чилийцев», «Трудности социализма, мастерски отредактированные для нужд интеллигенции Парижа»;
шуточки, превращающие тризну в балаган: – Опять Альенде, почему б тебе не жениться на нем? – Он говорит, я некрасивый. – Ну и дурак.
Так по мелочи сорок минут купюр и набежало.
Франция, 1976, в СССР – 1978. Les grands moyens. Реж. Юбер Корнфилд. В ролях: Элен Дьёдонне, Иветт Мореш, Андреа де Бомонт. Прокатные данные отсутствуют.
Ясным ниццеанским полднем пятеро братьев Консегюд истребляют из засады семью полицейского инспектора, подстрелившего при задержании их отца. Вздымая столб брызг, валится в дачный бассейн тело обидчика, реют развешанные распашонки над трупом жены, роняет крикетный шар дедушка. В живых, схоронившись под корягой, остаются бабка да внучки. Теперь дело чести вредной корсиканской старушки с подругами – срубить родовое древо Консегюдов под самый корешок. «Хорошими делами прославиться нельзя», – пела в оны годы старуха по кличке Шапокляк – и ведь как была права.
Конечно, первая приходящая на ум аналогия – «Мышьяк и старое кружево» Фрэнка Капры. Добрый сказочник в разгар войны так устал от своих святочных историй, ангелов-хранителей и пенни с небес, что снял дикую комедию про старушек-отравительниц с кошелкой стрихнина. Впрочем, французскому характеру в не меньшей степени свойственно спихивать морально спорные задачи на энтузиастических бабуль и дедков – достаточно вспомнить «Ворона» Клузо, «Убийственное лето» Жапризо и «Трио из Бельвиля»[19] с их ведьмачеством и ворожбой для победы в Тур-де-Франс.
Бешеные бабки с мужскими именами тетя Базилия, тетя Антония и тетя Барберина запасаются антикварными гранатами, пистолетами, кувалдами и цианидами и выходят на большую дорогу кровной мести, облегченной тем, что брат снохи возглавляет местную полицию, и молва списывает гробы с музыкой на его счет. А он, даром что с Корсики, – ассимилянт, рогоносец и вафля. Подробности измен мадам комиссарши со всем полицейским управлением ясно показывают, на чьей стороне авторские симпатии: на юге неотомстившему мужчине отказывают в мужчинстве. Он еще и ужин жене готовит, лох.
Зато произносит коронное: «Когда вы втроем разгуливаете по улицам – никому в городе не хочется носить фамилию Консегюд». Старушачий трибунал по очереди вычеркивает с открытки ненавистные имена – за четверть века до плясок Черной Мамбы. В КПЗ у шлюх быстро становятся паханами: чай, не за слюнявый карман чалимся, а за тройную мокруху. Фразу «Стой, глушитель забыла» советские школьники помнят до седых мудей.
Фильм и сегодня смотрится чудненько – пусть и снят неизвестным режиссером на неизвестной студии с неизвестными артистами. Бережливый «Совэкспортфильм» умел извлекать из помоек жемчужные зерна и давать им гремящие названия вроде шхуны «Барракуда» (в оригинале фильм звался всего-то «Большие возможности»).
Браво, перечницы. Никому не дадут забыть, что фраза «Бабушка, а почему у тебя такие большие зубы?» в оригинале тоже звучит по-французски.
Франция, 1972, в СССР – 1974. Le grand blond avec une chaussure noire. Реж. Ив Робер. В ролях Пьер Ришар, Жан Рошфор, Мирей Дарк, Бернар Блие. Прокатные данные отсутствуют.
В недрах разведки зреет подкоп зама против Сама. Чтобы вычислить людей соперника, Сам сливает заму дезу о прибытии из Мюнхена суперагента, мастера подковерной интриги. Помощнику велено найти в аэропорту самого неприметного. Помощник находит начинающего Ришара, на котором один ботинок желтый, а другой черный, потому что друзья прибили обувь к полу, кофе убежало, такси опоздало, а конфетная обертка прилипла к пальцам. Абсолютно наш человек в Гаване. Нужный мужчина, как скажут четверть века спустя в фильме «Мама, не горюй».
Первым недотепой, ушедшим во вражье логово без легенды и прикрытия, был Шурик. А до него – Джордж из «Динки-джаза». А еще раньше – хичкоковские «диверсант», «иностранный корреспондент» и «человек, который слишком много знал». XX век был неласков к простаку, и коллективный разум страстно желал ему даже не победы – триумфа. Выигрыша втемную, тигровых блондинок и мешка пряников. Чтоб он в ус не дул и пил коктейли пряные, а они все подавились, провалились и сгорели. Нетрудно угадать реакцию масс, если б за спиной профессора Плейшнера состоялась бесшумная бойня советской и немецкой резидентур, неживые люди в плащах и шляпах рапидом летели бы в вольер к слонам – а он хромал бы себе по Берну, щурился на солнышко и водил беседы с канареечником о сортах конспиративной герани. Плейшнер пал на Цветочную улицу взывающим к отмщению пеплом Клааса, а фраза «Он непрофессионал. Его используют» вошла в приговор всем хитроумным корпорациям планеты. Волшебными заплатками, железною стеной встали на бой Шурик и Фредди, Разиня и Бумбараш, безработный актер Грегуар Леконт, директор детсада Сан Саныч Доцент и старший экономист «Гипрорыбы» Семен Семеныч Горбунков. И разумеется, шпион века – высокий блондин в разных ботинках с улицы Бассейной.
Конечно, фильм был не о растяпе, а о разведке. О ее фатальной конспирологической мнительности, заставляющей искать умысел в любой дурнине и ломать голову, к чему на нем один ботинок, зачем к руке прилипла бумажка, с какой стати он все время сливает воду и кто, наконец, эта очкастая мымра. Мымру меняет Мирей Дарк в леопарде и без, и космический вырез до попы всасывает в себя все мужское население Советского Союза. Тем более что ночной кобеляж скрипача в деталях повторяет охмуреж С. С. Горбункова в отеле «Атлантика», а там на ней только бретелька лопнула. Люди были недовольны, ждали продолжения – вот оно. Фразу «Невиноватая я» можно расслышать в рапорте шефу, если прислушиваться, но это необязательно. Скрипач предвосхищает тряпку-Бузыкина, потому что от него всем тоже что-то надо: дружбану – велосипедных прогулок, жене дружбана – кувыркалок, дирижеру в исполнении самого режиссера Робера – творческой дисциплины, а разведке – ключа к дешифровке пароля «Люби меня, как я тебя». А он тонкий и нежный, пишет авангардную оперу, которая сразит всех. Ришар играет первую титульную роль, потому не особо «дает Укупника»; что ценно. А уж когда оперработники за его спиной начинают тихо валить друг друга с глушителем под меланхоличный цыганский посвист урожденного румына Владимира Косма, всем становится ясно, что перед нами шедевр, в том числе жюри Берлинского фестиваля, которое даст фильму «Серебряного медведя», с чем всех и поздравляю.
